В воздухе еще много дней стоит крепкий запах свежей рыбы и чадный запах жареной рыбы. И легкой, клейкой рыбьей чешуей осыпаны
деревянные пристани, и камни мостовой, и руки и платья счастливых хозяек, и синие воды залива, лениво колышущегося под осенним солнцем.
Неточные совпадения
Дотянув до конца острова, они сели опять и переправились, уж не помню через который, узенький проток и
пристали к берегу, прямо к
деревянной лесенке.
Над дверью
деревянного подъезда опять была дощечка с надписью: «Следственный
пристав»; в нижний этаж вело особое крылечко, устроенное посредине задней части фасада. Налево был низенький флигелек в три окна, но с двумя крыльцами. По ушатам, стоявшим на этих крыльцах, можно было догадаться, что это кухни. Далее шел длинный дровяной сарайчик, примкнутый к соседскому забору, и собачья конура с круглым лазом.
На противоположной стороне, на
пристани, идет суета; нагружаются и разгружаются воза с кладью; взбираются по
деревянной лестнице в гору крючники с пятипудовыми тяжестями за плечьми.
От баржи, на которой устроена пароходная
пристань, ведет в гору
деревянная лестница, довольно отлогая; в двух местах ее в горе вырыты площадки, на которых устроены тесовые навесы и поставлены столы и скамьи; на самом верху береговой кручи стоит трактир.
За такие поносные слова
пристав ударил Арефу, а потом втолкнул в казарму, где было и темно и душно, как в тюрьме. Около стен шли сплошные
деревянные нары, и на них сплошь лежали тела. Арефа только здесь облегченно вздохнул, потому что вольные рабочие были набраны Гарусовым по деревням, и тут много было крестьян из бывших монастырских вотчин. Все-таки свои, православные, а не двоеданы. Одним словом, свой, крещеный народ. Только не было ни одной души из своей Служней слободы.
Арефа отыскал постоялый, отдохнул, а утром пошел на господский двор, чтобы объявиться Гарусову. Двор стоял на берегу пруда и был обнесен высоким тыном, как острог. У ворот стояли заводские
пристава и пускали во двор по допросу: кто, откуда, зачем? У
деревянного крыльца толпилась кучка рабочих, ожидавших выхода самого, и Арефа примкнул к ним. Скоро показался и сам… Арефа, как глянул, так и обомлел: это был ехавший с ним вершник.
Другие — обыкновенные, панельные проститутки — шныряли тут же около
деревянного забора,
приставая к тем мужчинам, которые расходились пешком, и в особенности к пьяным.
У
пристани, помещающейся на окраине города, за слободой, застроенной полуразвалившимися
деревянными лачугами и даже землянками, где ютится по большей части ссыльный элемент, стояло несколько ломовых и живейных извозчиков и толпилось довольно много народу, чего-то как бы ожидающего.
В один светлый петербургский вечер в июне месяце 1805 года, множество яликов и ялботов реяло по Неве от
пристани в конце Зеленой улицы к той
пристани, которая была на Крестовском острове, насупротив Зиновьевой дачи, почти на том самом месте, где теперь тянется длинный
деревянный Крестовский мост.
С рассветом в городе начались приготовления к приему дорогого гостя. Небольшой
деревянный домик, в котором помешались нейшлотские присутственные места, был убран цветными коврами и флагами. На
пристани перед крепостью стоял большой девятивесельный катер, покрытый красным сукном.
Приезд в Грузино графа и графини Аракчеевых состоялся с особою торжественностью: на
пристани Волхова сиятельные владельцы были встречены всеми представителями вотчинного управления, из которых многие были в присвоенных их должности вышитых золотом кафтанах. Им были поднесены хлеб-соль на
деревянном, искусно выточенном блюде, масса народа стояла шпалерами и бросала на пути графской коляски ветви деревьев и полевые цветы.